Демидов из «Квартета И»: «Мы уже плюнули в вечность»

«Не могу похвастать, как Куценко, что у меня 120 фильмов»

- Вы впервые на этой площадке? Наверное, вас уже ничем не удивишь.

- Меня ничем не удивишь, хотя я волновался очень: и ночью, и утром, и всегда, даже когда выходит премьера нашего спектакля. Конечно, волновался. Сегодня был новый состав, практически новый, но не весь. Там барабанщик только из старого состава. И ребята прекрасно сыграли. По крайней мере, мы нигде не лажанули, как могли на репетиции. И была какая-то отдача от публики, была энергия. Значит, майку можно выжимать, в которой я выступал. Хорошо был отстроен звук. Вообще, по логистике, по организации - все очень даже неплохо. И сегодня было крещение группы. Вот 1 ноября мы в «Гнезде Глухаря» сыграем с этим составом, отметим мое 55-летие, которое, надеюсь, случится в октябре и до которого, я надеюсь, доживу, и все будет хорошо.

- А на площадке кинопарка «Москино» вы уже бывали ранее?

- Конечно, мы здесь снимались в передаче «Камеди Клаба» и «Камызяк». «Короче» называется, она в сетях где-то идет. Здесь строится сейчас город, по-моему, построено какое-то Средневековье, и будет сниматься один фильм, в который меня пригласили. В общем, эта площадка мне известна. Все ребята сейчас в отпуске, весь «Квартет». Я тоже в отпуске, поэтому решил этот отпуск немножко продолжить своей музыкой. Все песни - мои, аранжировки - ребят, еще группа «Бобры», когда мы с ними начинали. Ну и вот молодые ребята, молодая кровь выросли на моих фильмах. Все очень рады, все довольны, очень уважительные, тактичные ребята, с лету схватывающие мою музыку. Материала очень много, у меня три альбома в свое время вышло. Поэтому выбрать из тех старых песен, которые никто не знает и которые сейчас все равно для многих новые, и добавить еще новых песен, которые я написал буквально недавно, не составило труда.

- В последнее время мы наблюдаем, что были санкции, поэтому больший интерес вызвал российский кинематограф.

- Очень много всего снимается. Я даже не успеваю следить, сейчас не буду перечислять все эти площадки, киноплощадки. Смотрите наши сериалы, наши фильмы. Сейчас собирают сказки и снимают в основном сказки. Это является блокбастерами, на которые ходит вся семья, соответственно, они собирают больше денег. Мы никогда не соберем таких денег. У нас зритель остается, он с нами взрослеет, присоединяются дети к этим людям, которые нашего поколения и смотрели «День выборов». Потом этот «День выборов» смотрел их сын или дочь, поэтому говорят: «Вы любимый артист моей бабушки или дедушки». Кинематограф развивается. Но мы в нем занимаем какое-то отдельное, определенное место.

Демидов отметил, что не может похвастать, как Гоша Куценко, что у него 120 фильмов.

- У меня их там 15, но они такие, что некоторыми можно гордиться. И уж пара фильмов, как поется в моей песне «Вечность», уже точно попадет в вечность. Ну, в какую-то определенную. Мы не знаем, сколько лет, но сколько-то. Потому что фильмы показывают, повторяют, и нам не надо ходить на всякие шоу, где звезды сошлись или разошлись. Или: «Мы основаны на реальных событиях. Мы все вам расскажем: кто, с кем, когда, где. Смотрите нас на таком-то канале». Кино развивается. Но сказку мы писать не умеем, да и не хотим. У нас как-то вот своя история. Сейчас новый спектакль вышел, надеюсь, мы его снимем. И сейчас ребята пишут сценарий а-ля что-то такое, как «День радио». Ну, не день какой-то, а просто в таком стиле, чтобы весело, беззаботно, незатейливо. А потом уже спектакль «Пассажиры отложенных рейсов» снимем через зиму, надеюсь. Такие дела. Так что кинематограф, музыка, театр – все вместе в одной реке.

«Наше поколение значительно хлипче»

- Почему у российского кинематографа сейчас нет такой популярности, как у того же советского кино, которое было реально по всему миру известно, популярно и до сих пор мы смотрим эти советские фильмы?

- Не знаю, всегда так интересно, что тогда, в советское время, была цензура. Что сейчас ругать или хвалить то время или это? Я знаю, что ушла эпоха. Огромная эпоха. Я не буду говорить о давно умерших. О Высоцком, Тарковском, Дале. Но ушла эпоха буквально недавно. Табаков, Яковлев, Рязанов, Ширвиндт, Гурченко – это люди, прожившие огромную жизнь. Кто-то из них ушел раньше: Андрей Миронов. И такого поколения уже не будет. Наше поколение, я заявляю это со своей ответственностью, оно значительно хлипче, если есть такое слово, оно значительно слабее. Да, есть и Безруковы, и Машковы, и Петровы. Таких, как Никулин, Шукшин, наша Россия-матушка еще, конечно, нарожает, но такие люди рождаются раз в сто лет. А мы как бы вот это поколение, это столетие замкнули.

По словам актера, «мы сейчас на переходе другого какого-то столетия, оно не должно обязательно заканчиваться в 2000 году, в 3000 году или в 2020-м».

- Короче, мы вот сейчас, в этом нашем году, сегодняшнем, на перепутье к тому столетию, которое, наверное, родит какие-то новые таланты. Будут ли они такого уровня - я не знаю. Ну, я со многими великими был знаком, многих видел в театре. И, конечно, я знаю это поколение. То поколение, конечно, по многим параметрам отличалось от нынешнего и по ценностям, и по компаниям. То поколение себя вообще не щадило. Как сказал живущий еще ныне, дай бог ему здоровья, Ливанов: «Все они хотели воевать. Все они недовоевали. Все они увидели эту Победу, там им было по восемь, по семь, по шесть лет. И вот сейчас тоже все ждут победу». И в общем то поколение, это Алиса Бруновна Фрейндлих, которая пережила блокаду, это Басилашвили, – последние остатки тех великих могикан, до которых нам… Не знаю, добьемся ли мы такого успеха. Посмотрим.

- А если говорить про театр и молодежь, молодежь сегодня рвется в театр, ей интересно играть в театре?

- Я читал какую-то статистику, но в театр человек приходит один раз в жизни. Один процент ходит в театр. Обычная театральная публика – театралы или люди заезжие. Молодежь ходит на нас и ходит в театры. Настолько много информации в моей жизни есть, было, что я не успеваю, говорю, за этим временем. Поэтому все посмотреть в кино, все посмотреть в театре и сейчас дать ответ, какое у нас кино, какой у нас театр, лучше ли было кино, лучше ли был театр… Ну, во все времена что-то было лучше, что-то – хуже. Но про поколение я сказал, и режиссеров таких не будет. Таких, как был Марк Захаров, Андрей Гончаров, Хейфец, Фоменко, Эфрос. Я могу еще перечислять какие-то фамилии известных художественных руководителей театров.

- Сегодня популярно использовать искусственный интеллект в творчестве. Как вы к этому относитесь?

- Да нормально. Если его в меру использовать, он нам будет помогать. Другой разговор, что постепенно он может все вытеснить. На нас это никак не отразится, на людях творческих, потому что творческие профессии всегда будут. Их сложно будет, хотя и можно, заменить интеллектом. Можно, наверное, нарисовать картину искусственным интеллектом, можно нарисовать компьютерной графикой толпы солдат, а там снять на хромаке и двух солдат. То есть можно все что угодно сделать, но нарисовать «Девятый вал», я думаю, будет сложно. Хотя, может, для кого-то через какое-то время «Девятый вал» и нарисованная какая-нибудь каля-маля искусственным интеллектом тоже будет хорошо. У нас есть про это в фильме, что как бы вот пришел смотреть, смотрю – там два треугольника, написана картина. Дальше иду – четыре квадрата написано, четыре квадрата. То есть вот эти критерии, где искусство, а где ты просто Энди Уорхол: нарисовал банку с томатным супом, и все офигели, довольные, радостные. И он, как мы говорим в театре, должен был умереть нищим под забором, а он нарисовал банку с томатным супом и стал миллионером. Так что все очень относительно.

«Музыка начинается с мелодии»

- Как вы считаете, с чего начинается музыка?

- В моем случае музыка начинается с мелодии. Мне прилетает мелодия в голову. Я абсолютно понимаю, что иногда портал открывается и даже иногда некоторые стихи я читаю… Я похвастаюсь: дважды поэт года, нет, поэт года и писатель года по версии Союза писателей. И читаешь стихи какие-то, думаешь: ну, это не ты написал. Потому что в тот момент твоей рукой что-то водило, и из тебя вылезли какие-то стихи, имеющие отношение к поэзии или не имеющие, тоже не мне решать. Но вот только можно на эти две статуэтки посмотреть, сказать: «Я имею к этому отношение какое-то». Потому что ни одной награды за кино и за театр у нас нет. Ни одной чайки, ни одной маски, ни одной сороки, галки и так далее. Музыка начинается с мелодии, но мелодия может прилететь. Я один раз стоял у помойки и курил. Мне прилетело: «Мама, молись за меня, мама, молись за меня, мама, молись за меня». И появилась песня «Мама, молись за меня». Где она прилетит? Иногда на балконе, иногда в кабинете на даче. Ну, не в кабинете, но в такой комнатке, где все со мной связано, какие-то афиши. Ну, как всегда любит каждый тщеславный человек, к которому я и отношусь, я не скрываю это. Очень не люблю, когда говорят: «Я пришел в профессию, чтобы сыграть Гамлета». Ты пришел, чтобы быть популярным, узнаваемым, чтобы тебе хлопали, собирались полные залы, чтобы ты был богат, знаменит. Поэтому сначала мелодия, потом стихи.

- Большинство артистов часто говорят, что пишут в потоке, что есть некое информационное пространство, через которое приходит вдохновение. Вот вы верите в это?

- Да, я верю в это. Как говорил Михаил Михайлович Жванецкий, «просто кто-то рукой водит». Я верю в божье провидение, я верю, как говорят, в поцелованный Богом, в портал времени, во вдохновение. Вот это все называется «портал открывается, приходит вдохновение». И ты начинаешь сочинять текст к этой мелодии, которая к тебе прилетела через то же вдохновение или какое-то перевозбуждение, или какую-то эмоцию: отрицательную, положительную. У меня куча песен и про смерть, и про любовь, и тут же и про бабу Галю, про ясновидящую, и тут же и про снег, и про дождь, и про реку. У меня, говорю, три альбома, две книги и два сборника стихов и не прозы, а каких-то таких заметок, которые ты выкладываешь порой в сетях, какие-то свои наблюдения, которые потом тоже попали.

- Есть ли у вас какие-то специальные ритуалы вхождения в это состояние? И насколько важно какой-то специальный образ создавать творческому человеку?

- Я не знаю, про какой образ вы говорите, но еще раз говорю, что никаких специальных приготовлений у меня нет. То есть я не тот драматург, как наши ребята, Хаит и Барац, которые пишут в основном все пьесы. Я не могу так, я не такой усидчивый, как они, чтобы прийти вот в каждое слово. В стихах легче. В том плане, что оно небольшое, а пьеса, грубо говоря, чтобы спектакль поставить, там 42 печатные страницы должно быть. Вот поэтому портал открывается, никаких ритуалов особых нет. То есть мне для этого не нужен никакой допинг, нужна эмоция или событие. Или, еще раз говорю, некая мелодия, может быть, порой просто какие-то несколько строчек. То есть у меня нет такого: задумаю-ка я песню про… вокзал. Так, вокзал. Кто на вокзале не бывал, кто на вокзале не бывал, кто на вокзале не бывал, не утопал, не пропадал… То есть я уже начал работать, уже открылся мой портал, я уже тут наболтал. В общем, вот и всё. И дальше ты эту лабудень набросал про этот гребаный вокзал. Вот и всё.

- А как же заказные?

- А я заказные песни не пишу. А зачем, смысл? Это, грубо говоря, группа братьев Кристовских, они начинали вот с этих рекламных историй и потом уже начали писать песни. Мы работали на радио очень много, писали весь юмор для «Нашего радио» в свое время. Но какие-то рекламы мы придумали для спектакля «День радио» и озвучили. И, что примечательно, мы еще попросили озвучить некоторых героев, с которыми мы говорим по телефону. И зрители, которые приходят на «День радио», даже не понимают порой, что иногда маму программного директора озвучивает Клара Борисовна Новикова, а дозваниваемся мы, и там звучит голос Николая Фоменко, а жена Эммануила Гедеоновича – это Лолита Милявская, а сам Эммануил Гедеонович – это Эммануил Гедеонович Виторган. И там еще покойный Булдаков, который озвучивает генерала. Все они озвучивают, и люди такие сидят. А мы тогда бегали: «Пожалуйста, ну запишите нам. Ну пожалуйста!». Нам было важно. Так можно было бы тоже и нахрипеть, и наговорить, просто статистов каких-то попросить, артистов голосовых.

- Вы сообщили, что никаких наград не получали. Может ли так быть, что фильм популярен, но при этом ничего не иметь?

- Ну, Гайдай, я думаю, тоже не получал ТЭФИ или какой-нибудь премии. Тогда не было вообще премий в то время, но сейчас кому-то раздают что-то такое. Но мы вообще с «Квартетом» неформатные ребята. Не только, как я, в музыке, но и вообще в кино мы были такие иноземцы какие-то. Откуда мы вылезли? Собрали 13, что ли, миллионов первыми: «О чем говорят мужчины», первыми разговорами. Потом вторыми – 20. Все: «Откуда? Что? Как?». В театре тоже публика с нами уже долгие годы. Но все успокоились по этому поводу. Также как я переживал, что меня не ротируют. Ну и что? Я популярен, мне этой популярности достаточно. Ну, значит, еще есть какое-то количество музыки, какого-то материала. Кто-то меня открыл сегодня, кто-то узнал, что я пою, кто-то узнал, что я вообще жив, потому что понаписали какой-то ерунды, что я нездоров и так далее. А я играю по три-четыре спектакля в неделю, еще летаю на гастроли, еще корпоративы, еще музыка, еще личная жизнь и заботы бытовые, за которые никто ответственность с меня не снимал.

- Вы ставили себе какие-то цели, какие-то рекорды в творчестве, которые хотите побить?

- Мы уже плюнули в вечность, мы просто дальше продолжаем работать и жить. Главное для нас всех – здоровье, долгие лета, весна и осень, как поется в моей песне «Звезды».