Илья Чёрт: «Я верю в Евангелие»

«Начал тосковать по шепелявым артистам»

- Вы впервые на площадке кинопарка «Москино»?

- Честно говоря, да. Я, конечно, слегка поражен масштабом. Все-таки я подобное видел только в кино, да и то в заморском, когда смотрел какие-то фильмы про Голливуд. Ныне я наблюдаю это все воочию и думаю: ух ты, а у нас-то прям вообще красота. А главное, что все чистенько, вылизано, не то что у них там: хаос и бардак. В общем, мы приоритетно, как говорится, выглядим, очень здорово. Надеюсь, что в таких условиях будут появляться и хорошие фильмы, расти хорошие актеры и все такое.

- То есть сейчас с кинематографом еще пока так себе, да?

- Ну, есть куда расти, я бы сказал, есть. Хотя вообще мне нравится, что у нас появилась новая волна киноактеров, очень хороших, очень талантливых. И я бы сказал, что не уступающих в общем-то советской плеяде знаменитой. Актеры замечательные, хотелось бы еще таких же замечательных именно фильмов, как, по крайней мере, я видел в детстве, в юности. Вот этого, конечно, не хватает сейчас, мне кажется.

- А как декорации оцениваете?

- Мне кажется, что вообще пора возвращаться к какому-то такому естественному, натуральному всему в кино, потому что вот эти все компьютерные истории очень быстро всем надоели. Это, конечно, было очень интересно, здорово, захватывающе, но приедается очень быстро, как все, что связано с искусственным интеллектом. Поэтому, я думаю, сейчас люди всем этим наедятся, и все вернется на круги своя, к этим прекрасным театрализованным фильмам. Ну, будет что-то вроде, как «Обыкновенное чудо» снимали, «Убить дракона» и все такое. Я думаю, что к этому все вернется вскоре.

- А что думаете о фестивальном движении в России?

- Я думаю, что, во-первых, фестивалей много. Это не может не радовать. Мало того, очень много артистов весьма хорошего профессионального уровня. И я вижу, что опасения, когда у нас многие творческие люди, как говорится, побежали из страны и все так напряглись и сказали: «Ой-ой-ой, сейчас играть будет на сцене некому», не подтвердились. Ничего подобного. Как говорится, отряд не заметил потери бойца. Вот и афиши все забиты сверху донизу. На фестивале полно артистов, прекрасная музыка, очень интересное творчество, и все лучше и лучше с каждым годом, поэтому появляется очень много новых имен. Я вижу молодежь постоянно. По крайней мере, вот я прихожу, читаю афишу на каком-то фестивале, выступаю и понимаю, что практически восемь групп из десяти вообще не знаю не то что творчество, а даже названия никогда не слышал. И я думаю: ой, какие-то непонятные откуда-то люди. А потом смотрю – тысячи народу под них прыгают, песни поют хором. Видимо, я что-то пропустил, где-то я отстал. Пока я где-то прятался по лесам, уже целое поколение выросло новое рок-артистов. Это прекрасно, что жанр живет, фестивали живут.

- А как обстоят дела с качеством того самого молодняка и рок-артистов новых - дотягивают?

- Сейчас я капну немножко дегтя в большую бочку меда, ладно? Мы капнем немножко соуса остренького. Я считаю, что за последние 30 лет музыканты, вообще артисты очень сильно выросли внешней стороной, то есть не сравнить качество записи, качество исполнения, то есть обертка стала великолепной. Мало того, мы вполне на уровне выдерживаем конкуренцию с мировыми рок-звездами в плане выступления, качества исполнения, записей и так далее. То есть мы встали на уровень. Но я считаю, что мы за эти 30 лет очень сильно потеряли в интеллектуальной и духовной стороне. В смысле того, что я не вижу на сцене личностей. Я понимаю, что человека можно научить играть на гитаре, можно его красиво одеть, поставить ему хореографию, научить его записывать свою музыку прекрасно, но сделать из него Высоцкого невозможно.

По мнению Ильи, «Высоцким надо родиться».

- И Константином Евгеньевичем Кинчевым тоже надо родиться. Им невозможно стать и невозможно воспитать такую личность. То есть личности ушли, потому что в конце 80-х, даже в начале 90-х я на сцене наблюдал десятки очень уникальных, интересных личностей, каждая из которых была целой вселенной, имеющей не только невероятно высокий уровень интеллекта, но и какую-то свою гражданскую позицию, свой философский мир и так далее. А сейчас я вижу огромное количество исполнителей, но не вижу авторов.

Музыкант считает, что «исполнять мы научились, а вот сочинять разучились».

- Поэтому хотелось бы увидеть конфету, а не только красивую обертку. Мне даже стало скучно, честно говоря. Когда я слышу качественную музыку, я начинаю скучать, потому что я стал, знаете, тосковать по расстроенной гитаре, по шепелявым артистам, которые не выговаривают ни «г», ни «д», потому что как-то хочется честность увидеть, честность и мысль в глазах человека увидеть, который выходит на сцену. И я давно этого не вижу в таком количестве, как это было 30 лет назад. То есть откровенно скучно просто стало. Очень качественно, но скучно, не прет. Все здорово, но не прет.

«У гениев нет амбиций»

- Что должно произойти в обществе, чтобы появились личности на сцене?

- Я думаю, чтобы ответить на этот вопрос, нужно быть как минимум генетиком. Мне кажется, много факторов. Это не просто социальная среда, это не только какие-то события, происходящие в обществе, в социуме, в стране. Очень много факторов, наверное, должно сойтись как-то под звездами. Это какое-то событие вселенского масштаба. И я, честно говоря, не готов ответить четко на вопрос, почему в какой-то момент появляются какие-то великие личности с большой буквы, а потом, видимо, как в семье говорят, природа отдыхает на следующем поколении. Мне кажется, сейчас все-таки, знаете, природа немножко такая выдохнула, расслабилась, потому что они есть, личности. Просто они не настолько, может быть, яркие.

Еще, по мнению лидера «Пилота», «практически нет продюсеров».

- Продюсеры-то исчезли как класс, в общем-то, профессиональный. Исчезли практически лейблы. А их прямая задача, именно лейблов, звукозаписывающих компаний и продюсеров музыкальных – находить и вытаскивать настоящих гениальных людей. Не просто каких-то симпатяшных вытаскивать на сцену, чтобы на них быстро денег срубить и чтобы они через два-три года куда-нибудь делись, замуж вышли, женились, по-быстрому куда-нибудь свалили в Майами в свою избушку. А личность надо вытаскивать.

Илья считает, что «мы просто немножко забыли про гражданский долг».

- Да, сейчас пафосно прозвучало. Про гражданский долг музыкальных продюсеров и лейблов. Чем они должны заниматься? А они должны, еще раз повторю, выискивать настоящих гениев и возводить их на сценический стадионный пьедестал, потому что, как правило, гении не хотят туда попасть, у них нет амбиций. Они не желают ни известности, ни популярности, ни денег. Я с этим лично сталкивался. Поэтому этих людей надо за шкирятник вытаскивать на стадионы, потому что бездарность пробьется сама.

По мнению музыканта, «у талантов нет желания пробиваться никуда».

- Они даже зачастую отказываются это делать, как в моем случае. Я пытался несколько артистов вытащить на стадионный уровень, и у меня были для этого возможности. Я приходил к ним, могу привести пример, у меня был подобный разговор с группой «Нихау». Шикарная группа, из Сахалина ребята, они уже давно живут в Питере. Я считаю, что это гении нашего времени с точки зрения поэзии, литературы, мысли философской. Это потрясающий человек и удивительная личность. Но он тихонечко спивается уже много лет в своей дешевой какой-то комнатенке, работает непонятно где. Вот я ему предлагал, говорю: «Давайте вы будете разогревать на стадионах. Хорошая группа, вас увидят тысячи людей». А мне Дима, вокалист, говорит: «А зачем, Илья, мне это надо? Мне и так хорошо». Вот и весь ответ гениального человека, как правило. То есть его надо заставить, уговорить, взять за шкирку и на стадион этот притащить, убедить его в том, что это нужно. Они не хотят этого, а бездарности все рвутся сами: «Хочу, хочу, хочу!» У них в глазах одно «хочу», а зачем - они не очень понимают. То есть цели нет, только хочу.

- Есть у группы «Пилот» замечательная песня «Горько», в которой поется про небесный Башкортостан. А есть у вас какая-то интересная или курьезная история, которая связана с Уфой?

- Вы знаете, в этой песне есть как минимум две курьезных истории, но они обе не очень веселые. Во-первых, эту песню написал врач из Уфы, который, к сожалению, уже покинул эту планету. Автором являюсь не я, а мой друг. Мало того, этот друг умудрился спасти мне дважды жизнь, то есть это тоже было такое, знаете, событие из ряда «пути Господни неисповедимы», потому что меня в состоянии клинической смерти привезли ему в руки в институт скорой помощи. У меня было девять часов комы с клинической смертью тогда, дважды остановка сердца за эту ночь, и он сказал: «Если бы я не сидел с тобой, Илья, если бы я не знал тебя, то ты был бы мертв. Только за счет того, что я просидел у тебя на кровати всю ночь, я ловил эти моменты, когда у тебя останавливалось сердце, и вызывал бригаду. А если бы ты просто приехал к другому врачу в руки, считай, что ты уже был бы мертв». Так что вот, Сурен Амбарцумов звали этого человека замечательного.

Также Илья вспомнил, что «жил в Уфе месяцев семь-восемь на проспекте Ленина около ДК «Нефтяник».

- Знаю очень много оттуда друзей, музыкантов, в 1992 году примерно я там жил. И один наш очень близкий человек, с которым я был очень близко связан, погиб в какой-то момент, и мы эту песню подарили этому человеку, как индийский подарок. Мы сказали, что с этого момента никогда больше не будем ее исполнять на этой планете, потому что этот человек забрал эту песню с собой туда, в лучший мир. Поэтому следующее исполнение этой песни будет уже там. Это наш небесный подарок такой башкирский нашему другу.

 «В СССР не могли назвать мальчика библейским именем»

- Известно, что у вас 2 августа был день рождения, а по гороскопу вы – лев.

- Я в знаки зодиака не верю, кстати. У меня с рождением другая история связана интересная. Дело в том, что я родился в свой день, будучи задолго заранее названным. Меня Ильей назвали, когда мне еще в животике у мамы было месяца три. Мне уже дали имя. Причем меня же зовут не Илья: так как у нас древняя еврейская семья, то у меня имя Илия. Но был Советский Союз, поэтому, когда пришли меня записывать в метрику по рождению, советские представители загса или роно сказали: «Мы не можем в Советском Союзе назвать мальчика библейским именем». Понимаете, был атеизм, воинственность и все такое, поэтому мне написали просто, будет у нас Илья Муромец, а я на самом деле - Илия. И я пересидел у мамы целый месяц в животе и родился 10-месячным, ровно в свой день. Хотя меня несколько раз пытались операционно из нее вытащить, но каждый раз какие-то происходили вещи странные, стечения обстоятельств, не позволяющие маму порезать. В итоге 2 августа, ровно в свой день пророка Ильи, я вылез сам, будучи названным задолго заранее. Так что у меня такая мистика с этим связана. И я всю жизнь чувствую на плече руку своего духовного, так сказать, наставника.

- Интересно, в знаки зодиака не верите, а в мистику верите?

- Нет, я в Евангелие верю. По крайней мере, во многое, что там описано, потому что я это пережил на собственном опыте. Ну, что-то, конечно, присутствует: то, что пишут о характерах человека. Да, безусловно. Просто вот то, что люди какие-то звезды сложили в какие-то свои рисунки… Вы же понимаете, каждый складывает их в свои: кто-то видит льва, а кто-то, знаете, жирафа со сломанной ногой. Тут как воображение подскажет, знаете. Мне кажется, это очень близко с игрой в облака, когда ты смотришь в детстве, на что похоже облако. Вот, знаете, результатом этой детской игры стали знаки зодиака. Это же смешно.

- Как вы видите свой идеальный день рождения, что делаете в этот день?

- Как вижу, не знаю, честно говоря. Я вообще странно себя всю жизнь ощущал на этой планете. По крайней мере, я никогда не ощущал ее, во-первых, родной, никогда не чувствовал себя здесь дома. Я всегда понимал, что я здесь очень на короткое время и для меня это, знаете, такой полустанок в пути. Я поэтому не люблю мебель. Я живу почти без мебели, потому что думаю: «А зачем? Я же тут ненадолго». И я всю жизнь так себя ощущал здесь. Поэтому у меня день рождения, знаете… Ну, тельце. Я это называю день приземления. Для меня это странный праздник, честно говоря, не особо важный.

Илья признался, что один свой день рождения «отпраздновал в туалете плацкартного вагона».

- Весь день. Мы ездили автостопом на юг, в Крым, а денег не было по молодости. И обратно нужно было срочно возвращаться. Я упросил проводницу взять меня, но без денег, без всего, естественно, до Питера. И сел я, уж не помню, где-то в Симферополе, по-моему, и она меня заперла. Ходила бригада проверяющая. Чтобы меня никто не нашел, она меня первого августа, вечером я сел, заперла в туалете в плацкартном вагоне и сказала: «Ну че, ты выдержишь сутки здесь? Третьего августа приедем в Питер». Я говорю: «Конечно, выдержу, вода есть». «Хлебушка я тебе принесу. Так что сиди молча, а я скажу, что туалет на ремонте». Вот так я и проехал на полу туалета весь свой день рождения, то есть первого я уехал, третьего приехал в Питер, а весь день второго августа я просидел в туалете. Вот это был самый прекрасный мой день рождения. Смешной, по крайней мере.

- А как вы сами себя ощущаете сейчас и, допустим, 15 лет назад? Что произошло в голове, в теле, может быть, какие-то мысли возникли?

- Внутри, знаете, не сильно много чего произошло. Я же понимаю, что эти изменения выглядят какими-то явными, возможно, даже радикальными извне, потому что люди же не понимают, что у меня внутри творится. Мы все таковы. То, что касаемо клички, она просто стала ненужной, потому что это же была определенная практика, в том числе христианская, что я взял на себя эту кличку специально, как веригу, в 15 лет. И она прекрасно сделала свое дело, послужила. Это была аскеза совершенно сознательная. Она просто утеряла значение со временем, скажем так. Знаете, я со временем смог легализоваться, потому что начал говорить с Богом, когда мне было пять лет.

Илья замечает, что «в то время было очень опасно».

- Если бы я сказал кому-то, что разговариваю с Богом в то время, я бы быстро оказался в психиатрической клинике, потому что был Советский Союз. И мама с папой мне говорили: «Боже упаси тебя, Илья, кому-то об этом говорить, вообще разговаривать о религии, о Боге». У нас была еврейская семья, мы все про это знали. Поэтому я молчал сколько мог, пока это не стало более-менее модным, общепризнанным. Люди вдруг ни с того ни с сего из пионеров все переделались в христиан. Мы прекрасно знаем, как будёновка меняется на фуражки. Я видел, как толпа меняет свое мнение, переобуваясь на ходу. И просто использовал этот момент для того, чтобы я мог наконец-то начать открыто об этом говорить. Вот и все. У меня внутри мало что изменилось. Хотя, наверное, доверие к нему у меня очень сильно выросло со временем. Вот это вот слава богу.

«Меня потрясают ребята на СВО»

- Часто вам пишут или обращаются ребята, которые находятся на СВО, с просьбами приехать, выступить?

- Ну, мы ездим, мы выступаем, просто не афишируем это и молчим. Ребята мне присылают оттуда всякие видеозарисовочки, пишут иногда. Меня, знаете, поражает что? Их настрой. Вот искренне поражает, потому что они все такие боевые. Я даже, знаете, когда в госпитале играл перед ранеными, а у меня почти весь зал был, ребята очень сильно покалеченные, то есть без рук, без ног, и я ожидал, что это будет очень тяжело, депрессивно, готовился к этому. Прям думал, что не знаю, как это вообще выдержать в такой ситуации. А они все смеялись, хохотали, они меня таким задором вообще зарядили. Они такие: «Да круто!». Единственный какой-то парень из человек пятидесяти грустил в углу, а все остальные, знаете, 49 человек, такие: «Иго-го!» У всех радость в лицах, все такие: «Да мы все равно победим! Все будет круто!». Один другого на закорках понес, пошли домой, в палату кашу принесли.

По словам Ильи, «ни у кого из ребят ни капли депрессии, ни капли грусти».

- И они прямо с фронта присылают эти видео, где они танцуют, веселятся, говорят: «Илюха, все в порядке, мы идем вперед». Вот это настроение совершенно чумовое, боевое, я поражаюсь. Вот это очень круто. Я прям, знаете, в белой зависти вообще. Я горд этими людьми. Я не представляю, в каких они ужасных условиях, и они же каждый день видят смерть, ходят под смертью. И при этом ни малейшего испуга в глазах. Вот это прям потрясает.

- Расскажите о вашей концертной деятельности, что изменилось?

- Я всегда говорю: в отличие от короля Франции я узнаю новости всегда последним. У нас очень много концертов происходит. Мы просто стараемся не мельтешить. Просто хочется играть в радость, в удовольствие, поэтому мы взяли на себя практику не ездить в большие туры. Мы ездим буквально три-четыре концерта - и домой, потому что хочется не уставать, не превращать это в какую-то такую работу, знаете, лишь бы отыграть - и в кассу. А хочется действительно, чтобы это все на радости, на честном рок-н-ролле происходило. И на фестивали тоже стараемся ездить так, чтобы не уставать. То есть съездили один-два, и все, домой, отдыхаем. Очухались, соскучились, поехали снова, потому что всех денег не заработаешь, а играть на сцене хочется в радость, чтобы это был кайф, а не какой-то тупой заработок и не работа, поэтому так.